Белый пр..стор­ный город син..е море. Над ними по (не)по­движ­но­му небу тихо плывёт горяч..е солн­це.⁽⁴⁾ Я с утра в порту, где один к од­но­му ст..ят пар..ходы про­пах­шие крас­кой дымом мор­ски­ми в..трами. Слыш­ны скрип де­ре­вя(н,нн)ой эс­та­ка­ды, по ко­то­рой медле(н,нн)о движ..тся поезд, треп..тание фла­гов см..шение на­ре­чий и язы­ков. И над всем этим солё(н,нн)ое и крот­кое ды­ха­ние мор­ско­го ветра. В конце эс­та­ка­ды у мола ухо­дящ..го д..леко в море раз­гру­жа..тся боль­шой, толь­ко что пр..быв­ший из даль­не­го плав..ния белый пар..ход. Вы­со­ко(рос­лые) мат­ро­сы быст­ро бе­га­ют (в)зад-(в)перёд по пе­ре­ки­ну­тым с бе­ре­га сход­ням.

Я ст..ю и см..трю на пар..ход (не)давно пе­ре­плыв­ший океан на ста­ро­го к..че­га­ра в син..й курт­ке с за­су­че(н,нн)ыми ру­ка­ва­ми ст…ящего над тра­пом. И медле(н,нн)о под­ни­ма­ясь⁽³⁾ по скр..пу­че­му вы­со­ко­му трапу сту­паю⁽²⁾ на чи­стую па­лу­бу. Как пам..тен мне этот день!

Белый пр..стор­ный город син..е море. Над ними по (не)по­движ­но­му небу тихо плывёт горяч..е солн­це.⁽⁴⁾ Я с утра в порту, где один к од­но­му ст..ят пар..ходы про­пах­шие крас­кой дымом мор­ски­ми в..трами. Слыш­ны скрип де­ре­вя(н,нн)ой эс­та­ка­ды, по ко­то­рой медле(н,нн)о движ..тся поезд, треп..тание фла­гов см..шение на­ре­чий и язы­ков. И над всем этим солё(н,нн)ое и крот­кое ды­ха­ние мор­ско­го ветра. В конце эс­та­ка­ды у мола ухо­дящ..го д..леко в море раз­гру­жа..тся боль­шой, толь­ко что пр..быв­ший из даль­не­го плав..ния белый пар..ход. Вы­со­ко(рос­лые) мат­ро­сы быст­ро бе­га­ют (в)зад-(в)перёд по пе­ре­ки­ну­тым с бе­ре­га сход­ням.

Я ст..ю и см..трю на пар..ход (не)давно пе­ре­плыв­ший океан на ста­ро­го к..че­га­ра в син..й курт­ке с за­су­че(н,нн)ыми ру­ка­ва­ми ст…ящего над тра­пом. И медле(н,нн)о под­ни­ма­ясь⁽³⁾ по скр..пу­че­му вы­со­ко­му трапу сту­паю⁽²⁾ на чи­стую па­лу­бу. Как пам..тен мне этот день!

(1)Как рас­це­ни­вать от­но­ше­ние к языку, на ко­то­ром мы го­во­рим? (2)Язык в боль­шей мере, чем одеж­да, сви­де­тель­ству­ет о вкусе че­ло­ве­ка, об от­но­ше­нии че­ло­ве­ка к миру, окру­жа­ю­ще­му его, к са­мо­му себе.

(3)Есть раз­но­го рода не­ряш­ли­во­сти в языке че­ло­ве­ка. (4)Если че­ло­век ро­дил­ся и живёт вдали от го­ро­да и го­во­рит на своём диа­лек­те? (5)В этом ни­ка­кой не­ряш­ли­во­сти не может быть. (6)Не знаю, как дру­гим, но мне эти мест­ные диа­лек­ты, если они стро­го вы­дер­жа­ны, нра­вят­ся, нра­вит­ся их на­пев­ность, нра­вят­ся мест­ные слова, мест­ные вы­ра­же­ния. (7)Диа­лек­ты часто бы­ва­ют не­ис­ся­ка­е­мым ис­точ­ни­ком обо­га­ще­ния рус­ско­го ли­те­ра­тур­но­го языка.

(8)Иное дело, если че­ло­век долго живёт в го­ро­де, знает нормы ли­те­ра­тур­но­го языка, а со­хра­ня­ет формы и слова своей де­рев­ни. (9)Это может быть по­то­му, что он счи­та­ет их кра­си­вы­ми и гор­дит­ся ими. (10)Это меня не сму­ща­ет. (11)Пусть он окает, со­хра­ня­ет свою при­выч­ную на­пев­ность. (12)В этом я вижу гор­дость своей ро­ди­ной  — своим селом. (13)Это не плохо, и че­ло­ве­ка это не уни­жа­ет.

(14)А вот бра­ви­ро­ва­ние гру­бо­стью в языке – рас­про­странённей­шее яв­ле­ние, и оно в ос­нов­ном сви­де­тель­ству­ет о пси­хо­ло­ги­че­ской не­за­щищённо­сти че­ло­ве­ка, о его сла­бо­сти, а вовсе не о силе. (15)Го­во­ря­щий стре­мит­ся гру­бой шут­кой, рез­ким вы­ра­же­ни­ем, иро­ни­ей, ци­нич­но­стью по­да­вить в себе чув­ство стра­ха, про­сто опа­се­ния. (16)Люди, го­во­ря­щие грубо, как бы хотят по­ка­зать, что они выше тех яв­ле­ний, ко­то­рых на самом деле они бо­ят­ся. (17)В ос­но­ве любых жар­гон­ных, ци­нич­ных вы­ра­же­ний и ру­га­ни, без­услов­но, лежит сла­бость.

(18)По-на­сто­я­ще­му силь­ный и здо­ро­вый, урав­но­ве­шен­ный че­ло­век не будет без нужды го­во­рить гром­ко, не будет ру­гать­ся, упо­треб­ляя жар­гон­ные слова. (19)Ведь он уве­рен, что его слово и так ве­со­мо.

(20)Наш язык  — это важ­ней­шая часть на­ше­го об­ще­го по­ве­де­ния в жизни. (21)И по тому, как че­ло­век го­во­рит, мы сразу и легко можем су­дить о том, с кем мы имеем дело. (22)Можем опре­де­лить сте­пень ин­тел­ли­гент­но­сти че­ло­ве­ка, сте­пень его пси­хо­ло­ги­че­ской урав­но­ве­шен­но­сти, сте­пень его воз­мож­ной «за­ком­плек­со­ван­но­сти».

(По Д. С. Лихачёву)

(1)Как рас­це­ни­вать от­но­ше­ние к языку, на ко­то­ром мы го­во­рим? (2)Язык в боль­шей мере, чем одеж­да, сви­де­тель­ству­ет о вкусе че­ло­ве­ка, об от­но­ше­нии че­ло­ве­ка к миру, окру­жа­ю­ще­му его, к са­мо­му себе.

(3)Есть раз­но­го рода не­ряш­ли­во­сти в языке че­ло­ве­ка. (4)Если че­ло­век ро­дил­ся и живёт вдали от го­ро­да и го­во­рит на своём диа­лек­те? (5)В этом ни­ка­кой не­ряш­ли­во­сти не может быть. (6)Не знаю, как дру­гим, но мне эти мест­ные диа­лек­ты, если они стро­го вы­дер­жа­ны, нра­вят­ся, нра­вит­ся их на­пев­ность, нра­вят­ся мест­ные слова, мест­ные вы­ра­же­ния. (7)Диа­лек­ты часто бы­ва­ют не­ис­ся­ка­е­мым ис­точ­ни­ком обо­га­ще­ния рус­ско­го ли­те­ра­тур­но­го языка.

(8)Иное дело, если че­ло­век долго живёт в го­ро­де, знает нормы ли­те­ра­тур­но­го языка, а со­хра­ня­ет формы и слова своей де­рев­ни. (9)Это может быть по­то­му, что он счи­та­ет их кра­си­вы­ми и гор­дит­ся ими. (10)Это меня не сму­ща­ет. (11)Пусть он окает, со­хра­ня­ет свою при­выч­ную на­пев­ность. (12)В этом я вижу гор­дость своей ро­ди­ной  — своим селом. (13)Это не плохо, и че­ло­ве­ка это не уни­жа­ет.

(14)А вот бра­ви­ро­ва­ние гру­бо­стью в языке – рас­про­странённей­шее яв­ле­ние, и оно в ос­нов­ном сви­де­тель­ству­ет о пси­хо­ло­ги­че­ской не­за­щищённо­сти че­ло­ве­ка, о его сла­бо­сти, а вовсе не о силе. (15)Го­во­ря­щий стре­мит­ся гру­бой шут­кой, рез­ким вы­ра­же­ни­ем, иро­ни­ей, ци­нич­но­стью по­да­вить в себе чув­ство стра­ха, про­сто опа­се­ния. (16)Люди, го­во­ря­щие грубо, как бы хотят по­ка­зать, что они выше тех яв­ле­ний, ко­то­рых на самом деле они бо­ят­ся. (17)В ос­но­ве любых жар­гон­ных, ци­нич­ных вы­ра­же­ний и ру­га­ни, без­услов­но, лежит сла­бость.

(18)По-на­сто­я­ще­му силь­ный и здо­ро­вый, урав­но­ве­шен­ный че­ло­век не будет без нужды го­во­рить гром­ко, не будет ру­гать­ся, упо­треб­ляя жар­гон­ные слова. (19)Ведь он уве­рен, что его слово и так ве­со­мо.

(20)Наш язык  — это важ­ней­шая часть на­ше­го об­ще­го по­ве­де­ния в жизни. (21)И по тому, как че­ло­век го­во­рит, мы сразу и легко можем су­дить о том, с кем мы имеем дело. (22)Можем опре­де­лить сте­пень ин­тел­ли­гент­но­сти че­ло­ве­ка, сте­пень его пси­хо­ло­ги­че­ской урав­но­ве­шен­но­сти, сте­пень его воз­мож­ной «за­ком­плек­со­ван­но­сти».

(По Д. С. Лихачёву)

(1)Как рас­це­ни­вать от­но­ше­ние к языку, на ко­то­ром мы го­во­рим? (2)Язык в боль­шей мере, чем одеж­да, сви­де­тель­ству­ет о вкусе че­ло­ве­ка, об от­но­ше­нии че­ло­ве­ка к миру, окру­жа­ю­ще­му его, к са­мо­му себе.

(3)Есть раз­но­го рода не­ряш­ли­во­сти в языке че­ло­ве­ка. (4)Если че­ло­век ро­дил­ся и живёт вдали от го­ро­да и го­во­рит на своём диа­лек­те? (5)В этом ни­ка­кой не­ряш­ли­во­сти не может быть. (6)Не знаю, как дру­гим, но мне эти мест­ные диа­лек­ты, если они стро­го вы­дер­жа­ны, нра­вят­ся, нра­вит­ся их на­пев­ность, нра­вят­ся мест­ные слова, мест­ные вы­ра­же­ния. (7)Диа­лек­ты часто бы­ва­ют не­ис­ся­ка­е­мым ис­точ­ни­ком обо­га­ще­ния рус­ско­го ли­те­ра­тур­но­го языка.

(8)Иное дело, если че­ло­век долго живёт в го­ро­де, знает нормы ли­те­ра­тур­но­го языка, а со­хра­ня­ет формы и слова своей де­рев­ни. (9)Это может быть по­то­му, что он счи­та­ет их кра­си­вы­ми и гор­дит­ся ими. (10)Это меня не сму­ща­ет. (11)Пусть он окает, со­хра­ня­ет свою при­выч­ную на­пев­ность. (12)В этом я вижу гор­дость своей ро­ди­ной  — своим селом. (13)Это не плохо, и че­ло­ве­ка это не уни­жа­ет.

(14)А вот бра­ви­ро­ва­ние гру­бо­стью в языке – рас­про­странённей­шее яв­ле­ние, и оно в ос­нов­ном сви­де­тель­ству­ет о пси­хо­ло­ги­че­ской не­за­щищённо­сти че­ло­ве­ка, о его сла­бо­сти, а вовсе не о силе. (15)Го­во­ря­щий стре­мит­ся гру­бой шут­кой, рез­ким вы­ра­же­ни­ем, иро­ни­ей, ци­нич­но­стью по­да­вить в себе чув­ство стра­ха, про­сто опа­се­ния. (16)Люди, го­во­ря­щие грубо, как бы хотят по­ка­зать, что они выше тех яв­ле­ний, ко­то­рых на самом деле они бо­ят­ся. (17)В ос­но­ве любых жар­гон­ных, ци­нич­ных вы­ра­же­ний и ру­га­ни, без­услов­но, лежит сла­бость.

(18)По-на­сто­я­ще­му силь­ный и здо­ро­вый, урав­но­ве­шен­ный че­ло­век не будет без нужды го­во­рить гром­ко, не будет ру­гать­ся, упо­треб­ляя жар­гон­ные слова. (19)Ведь он уве­рен, что его слово и так ве­со­мо.

(20)Наш язык  — это важ­ней­шая часть на­ше­го об­ще­го по­ве­де­ния в жизни. (21)И по тому, как че­ло­век го­во­рит, мы сразу и легко можем су­дить о том, с кем мы имеем дело. (22)Можем опре­де­лить сте­пень ин­тел­ли­гент­но­сти че­ло­ве­ка, сте­пень его пси­хо­ло­ги­че­ской урав­но­ве­шен­но­сти, сте­пень его воз­мож­ной «за­ком­плек­со­ван­но­сти».

(По Д. С. Лихачёву)

(1)Как рас­це­ни­вать от­но­ше­ние к языку, на ко­то­ром мы го­во­рим? (2)Язык в боль­шей мере, чем одеж­да, сви­де­тель­ству­ет о вкусе че­ло­ве­ка, об от­но­ше­нии че­ло­ве­ка к миру, окру­жа­ю­ще­му его, к са­мо­му себе.

(3)Есть раз­но­го рода не­ряш­ли­во­сти в языке че­ло­ве­ка. (4)Если че­ло­век ро­дил­ся и живёт вдали от го­ро­да и го­во­рит на своём диа­лек­те? (5)В этом ни­ка­кой не­ряш­ли­во­сти не может быть. (6)Не знаю, как дру­гим, но мне эти мест­ные диа­лек­ты, если они стро­го вы­дер­жа­ны, нра­вят­ся, нра­вит­ся их на­пев­ность, нра­вят­ся мест­ные слова, мест­ные вы­ра­же­ния. (7)Диа­лек­ты часто бы­ва­ют не­ис­ся­ка­е­мым ис­точ­ни­ком обо­га­ще­ния рус­ско­го ли­те­ра­тур­но­го языка.

(8)Иное дело, если че­ло­век долго живёт в го­ро­де, знает нормы ли­те­ра­тур­но­го языка, а со­хра­ня­ет формы и слова своей де­рев­ни. (9)Это может быть по­то­му, что он счи­та­ет их кра­си­вы­ми и гор­дит­ся ими. (10)Это меня не сму­ща­ет. (11)Пусть он окает, со­хра­ня­ет свою при­выч­ную на­пев­ность. (12)В этом я вижу гор­дость своей ро­ди­ной  — своим селом. (13)Это не плохо, и че­ло­ве­ка это не уни­жа­ет.

(14)А вот бра­ви­ро­ва­ние гру­бо­стью в языке – рас­про­странённей­шее яв­ле­ние, и оно в ос­нов­ном сви­де­тель­ству­ет о пси­хо­ло­ги­че­ской не­за­щищённо­сти че­ло­ве­ка, о его сла­бо­сти, а вовсе не о силе. (15)Го­во­ря­щий стре­мит­ся гру­бой шут­кой, рез­ким вы­ра­же­ни­ем, иро­ни­ей, ци­нич­но­стью по­да­вить в себе чув­ство стра­ха, про­сто опа­се­ния. (16)Люди, го­во­ря­щие грубо, как бы хотят по­ка­зать, что они выше тех яв­ле­ний, ко­то­рых на самом деле они бо­ят­ся. (17)В ос­но­ве любых жар­гон­ных, ци­нич­ных вы­ра­же­ний и ру­га­ни, без­услов­но, лежит сла­бость.

(18)По-на­сто­я­ще­му силь­ный и здо­ро­вый, урав­но­ве­шен­ный че­ло­век не будет без нужды го­во­рить гром­ко, не будет ру­гать­ся, упо­треб­ляя жар­гон­ные слова. (19)Ведь он уве­рен, что его слово и так ве­со­мо.

(20)Наш язык  — это важ­ней­шая часть на­ше­го об­ще­го по­ве­де­ния в жизни. (21)И по тому, как че­ло­век го­во­рит, мы сразу и легко можем су­дить о том, с кем мы имеем дело. (22)Можем опре­де­лить сте­пень ин­тел­ли­гент­но­сти че­ло­ве­ка, сте­пень его пси­хо­ло­ги­че­ской урав­но­ве­шен­но­сти, сте­пень его воз­мож­ной «за­ком­плек­со­ван­но­сти».

(По Д. С. Лихачёву)

(1)Как рас­це­ни­вать от­но­ше­ние к языку, на ко­то­ром мы го­во­рим? (2)Язык в боль­шей мере, чем одеж­да, сви­де­тель­ству­ет о вкусе че­ло­ве­ка, об от­но­ше­нии че­ло­ве­ка к миру, окру­жа­ю­ще­му его, к са­мо­му себе.

(3)Есть раз­но­го рода не­ряш­ли­во­сти в языке че­ло­ве­ка. (4)Если че­ло­век ро­дил­ся и живёт вдали от го­ро­да и го­во­рит на своём диа­лек­те? (5)В этом ни­ка­кой не­ряш­ли­во­сти не может быть. (6)Не знаю, как дру­гим, но мне эти мест­ные диа­лек­ты, если они стро­го вы­дер­жа­ны, нра­вят­ся, нра­вит­ся их на­пев­ность, нра­вят­ся мест­ные слова, мест­ные вы­ра­же­ния. (7)Диа­лек­ты часто бы­ва­ют не­ис­ся­ка­е­мым ис­точ­ни­ком обо­га­ще­ния рус­ско­го ли­те­ра­тур­но­го языка.

(8)Иное дело, если че­ло­век долго живёт в го­ро­де, знает нормы ли­те­ра­тур­но­го языка, а со­хра­ня­ет формы и слова своей де­рев­ни. (9)Это может быть по­то­му, что он счи­та­ет их кра­си­вы­ми и гор­дит­ся ими. (10)Это меня не сму­ща­ет. (11)Пусть он окает, со­хра­ня­ет свою при­выч­ную на­пев­ность. (12)В этом я вижу гор­дость своей ро­ди­ной  — своим селом. (13)Это не плохо, и че­ло­ве­ка это не уни­жа­ет.

(14)А вот бра­ви­ро­ва­ние гру­бо­стью в языке – рас­про­странённей­шее яв­ле­ние, и оно в ос­нов­ном сви­де­тель­ству­ет о пси­хо­ло­ги­че­ской не­за­щищённо­сти че­ло­ве­ка, о его сла­бо­сти, а вовсе не о силе. (15)Го­во­ря­щий стре­мит­ся гру­бой шут­кой, рез­ким вы­ра­же­ни­ем, иро­ни­ей, ци­нич­но­стью по­да­вить в себе чув­ство стра­ха, про­сто опа­се­ния. (16)Люди, го­во­ря­щие грубо, как бы хотят по­ка­зать, что они выше тех яв­ле­ний, ко­то­рых на самом деле они бо­ят­ся. (17)В ос­но­ве любых жар­гон­ных, ци­нич­ных вы­ра­же­ний и ру­га­ни, без­услов­но, лежит сла­бость.

(18)По-на­сто­я­ще­му силь­ный и здо­ро­вый, урав­но­ве­шен­ный че­ло­век не будет без нужды го­во­рить гром­ко, не будет ру­гать­ся, упо­треб­ляя жар­гон­ные слова. (19)Ведь он уве­рен, что его слово и так ве­со­мо.

(20)Наш язык  — это важ­ней­шая часть на­ше­го об­ще­го по­ве­де­ния в жизни. (21)И по тому, как че­ло­век го­во­рит, мы сразу и легко можем су­дить о том, с кем мы имеем дело. (22)Можем опре­де­лить сте­пень ин­тел­ли­гент­но­сти че­ло­ве­ка, сте­пень его пси­хо­ло­ги­че­ской урав­но­ве­шен­но­сти, сте­пень его воз­мож­ной «за­ком­плек­со­ван­но­сти».

(По Д. С. Лихачёву)

(1)Как рас­це­ни­вать от­но­ше­ние к языку, на ко­то­ром мы го­во­рим? (2)Язык в боль­шей мере, чем одеж­да, сви­де­тель­ству­ет о вкусе че­ло­ве­ка, об от­но­ше­нии че­ло­ве­ка к миру, окру­жа­ю­ще­му его, к са­мо­му себе.

(3)Есть раз­но­го рода не­ряш­ли­во­сти в языке че­ло­ве­ка. (4)Если че­ло­век ро­дил­ся и живёт вдали от го­ро­да и го­во­рит на своём диа­лек­те? (5)В этом ни­ка­кой не­ряш­ли­во­сти не может быть. (6)Не знаю, как дру­гим, но мне эти мест­ные диа­лек­ты, если они стро­го вы­дер­жа­ны, нра­вят­ся, нра­вит­ся их на­пев­ность, нра­вят­ся мест­ные слова, мест­ные вы­ра­же­ния. (7)Диа­лек­ты часто бы­ва­ют не­ис­ся­ка­е­мым ис­точ­ни­ком обо­га­ще­ния рус­ско­го ли­те­ра­тур­но­го языка.

(8)Иное дело, если че­ло­век долго живёт в го­ро­де, знает нормы ли­те­ра­тур­но­го языка, а со­хра­ня­ет формы и слова своей де­рев­ни. (9)Это может быть по­то­му, что он счи­та­ет их кра­си­вы­ми и гор­дит­ся ими. (10)Это меня не сму­ща­ет. (11)Пусть он окает, со­хра­ня­ет свою при­выч­ную на­пев­ность. (12)В этом я вижу гор­дость своей ро­ди­ной  — своим селом. (13)Это не плохо, и че­ло­ве­ка это не уни­жа­ет.

(14)А вот бра­ви­ро­ва­ние гру­бо­стью в языке – рас­про­странённей­шее яв­ле­ние, и оно в ос­нов­ном сви­де­тель­ству­ет о пси­хо­ло­ги­че­ской не­за­щищённо­сти че­ло­ве­ка, о его сла­бо­сти, а вовсе не о силе. (15)Го­во­ря­щий стре­мит­ся гру­бой шут­кой, рез­ким вы­ра­же­ни­ем, иро­ни­ей, ци­нич­но­стью по­да­вить в себе чув­ство стра­ха, про­сто опа­се­ния. (16)Люди, го­во­ря­щие грубо, как бы хотят по­ка­зать, что они выше тех яв­ле­ний, ко­то­рых на самом деле они бо­ят­ся. (17)В ос­но­ве любых жар­гон­ных, ци­нич­ных вы­ра­же­ний и ру­га­ни, без­услов­но, лежит сла­бость.

(18)По-на­сто­я­ще­му силь­ный и здо­ро­вый, урав­но­ве­шен­ный че­ло­век не будет без нужды го­во­рить гром­ко, не будет ру­гать­ся, упо­треб­ляя жар­гон­ные слова. (19)Ведь он уве­рен, что его слово и так ве­со­мо.

(20)Наш язык  — это важ­ней­шая часть на­ше­го об­ще­го по­ве­де­ния в жизни. (21)И по тому, как че­ло­век го­во­рит, мы сразу и легко можем су­дить о том, с кем мы имеем дело. (22)Можем опре­де­лить сте­пень ин­тел­ли­гент­но­сти че­ло­ве­ка, сте­пень его пси­хо­ло­ги­че­ской урав­но­ве­шен­но­сти, сте­пень его воз­мож­ной «за­ком­плек­со­ван­но­сти».

(По Д. С. Лихачёву)

(1)Как рас­це­ни­вать от­но­ше­ние к языку, на ко­то­ром мы го­во­рим? (2)Язык в боль­шей мере, чем одеж­да, сви­де­тель­ству­ет о вкусе че­ло­ве­ка, об от­но­ше­нии че­ло­ве­ка к миру, окру­жа­ю­ще­му его, к са­мо­му себе.

(3)Есть раз­но­го рода не­ряш­ли­во­сти в языке че­ло­ве­ка. (4)Если че­ло­век ро­дил­ся и живёт вдали от го­ро­да и го­во­рит на своём диа­лек­те? (5)В этом ни­ка­кой не­ряш­ли­во­сти не может быть. (6)Не знаю, как дру­гим, но мне эти мест­ные диа­лек­ты, если они стро­го вы­дер­жа­ны, нра­вят­ся, нра­вит­ся их на­пев­ность, нра­вят­ся мест­ные слова, мест­ные вы­ра­же­ния. (7)Диа­лек­ты часто бы­ва­ют не­ис­ся­ка­е­мым ис­точ­ни­ком обо­га­ще­ния рус­ско­го ли­те­ра­тур­но­го языка.

(8)Иное дело, если че­ло­век долго живёт в го­ро­де, знает нормы ли­те­ра­тур­но­го языка, а со­хра­ня­ет формы и слова своей де­рев­ни. (9)Это может быть по­то­му, что он счи­та­ет их кра­си­вы­ми и гор­дит­ся ими. (10)Это меня не сму­ща­ет. (11)Пусть он окает, со­хра­ня­ет свою при­выч­ную на­пев­ность. (12)В этом я вижу гор­дость своей ро­ди­ной  — своим селом. (13)Это не плохо, и че­ло­ве­ка это не уни­жа­ет.

(14)А вот бра­ви­ро­ва­ние гру­бо­стью в языке – рас­про­странённей­шее яв­ле­ние, и оно в ос­нов­ном сви­де­тель­ству­ет о пси­хо­ло­ги­че­ской не­за­щищённо­сти че­ло­ве­ка, о его сла­бо­сти, а вовсе не о силе. (15)Го­во­ря­щий стре­мит­ся гру­бой шут­кой, рез­ким вы­ра­же­ни­ем, иро­ни­ей, ци­нич­но­стью по­да­вить в себе чув­ство стра­ха, про­сто опа­се­ния. (16)Люди, го­во­ря­щие грубо, как бы хотят по­ка­зать, что они выше тех яв­ле­ний, ко­то­рых на самом деле они бо­ят­ся. (17)В ос­но­ве любых жар­гон­ных, ци­нич­ных вы­ра­же­ний и ру­га­ни, без­услов­но, лежит сла­бость.

(18)По-на­сто­я­ще­му силь­ный и здо­ро­вый, урав­но­ве­шен­ный че­ло­век не будет без нужды го­во­рить гром­ко, не будет ру­гать­ся, упо­треб­ляя жар­гон­ные слова. (19)Ведь он уве­рен, что его слово и так ве­со­мо.

(20)Наш язык  — это важ­ней­шая часть на­ше­го об­ще­го по­ве­де­ния в жизни. (21)И по тому, как че­ло­век го­во­рит, мы сразу и легко можем су­дить о том, с кем мы имеем дело. (22)Можем опре­де­лить сте­пень ин­тел­ли­гент­но­сти че­ло­ве­ка, сте­пень его пси­хо­ло­ги­че­ской урав­но­ве­шен­но­сти, сте­пень его воз­мож­ной «за­ком­плек­со­ван­но­сти».

(По Д. С. Лихачёву)

(1)Как рас­це­ни­вать от­но­ше­ние к языку, на ко­то­ром мы го­во­рим? (2)Язык в боль­шей мере, чем одеж­да, сви­де­тель­ству­ет о вкусе че­ло­ве­ка, об от­но­ше­нии че­ло­ве­ка к миру, окру­жа­ю­ще­му его, к са­мо­му себе.

(3)Есть раз­но­го рода не­ряш­ли­во­сти в языке че­ло­ве­ка. (4)Если че­ло­век ро­дил­ся и живёт вдали от го­ро­да и го­во­рит на своём диа­лек­те? (5)В этом ни­ка­кой не­ряш­ли­во­сти не может быть. (6)Не знаю, как дру­гим, но мне эти мест­ные диа­лек­ты, если они стро­го вы­дер­жа­ны, нра­вят­ся, нра­вит­ся их на­пев­ность, нра­вят­ся мест­ные слова, мест­ные вы­ра­же­ния. (7)Диа­лек­ты часто бы­ва­ют не­ис­ся­ка­е­мым ис­точ­ни­ком обо­га­ще­ния рус­ско­го ли­те­ра­тур­но­го языка.

(8)Иное дело, если че­ло­век долго живёт в го­ро­де, знает нормы ли­те­ра­тур­но­го языка, а со­хра­ня­ет формы и слова своей де­рев­ни. (9)Это может быть по­то­му, что он счи­та­ет их кра­си­вы­ми и гор­дит­ся ими. (10)Это меня не сму­ща­ет. (11)Пусть он окает, со­хра­ня­ет свою при­выч­ную на­пев­ность. (12)В этом я вижу гор­дость своей ро­ди­ной  — своим селом. (13)Это не плохо, и че­ло­ве­ка это не уни­жа­ет.

(14)А вот бра­ви­ро­ва­ние гру­бо­стью в языке – рас­про­странённей­шее яв­ле­ние, и оно в ос­нов­ном сви­де­тель­ству­ет о пси­хо­ло­ги­че­ской не­за­щищённо­сти че­ло­ве­ка, о его сла­бо­сти, а вовсе не о силе. (15)Го­во­ря­щий стре­мит­ся гру­бой шут­кой, рез­ким вы­ра­же­ни­ем, иро­ни­ей, ци­нич­но­стью по­да­вить в себе чув­ство стра­ха, про­сто опа­се­ния. (16)Люди, го­во­ря­щие грубо, как бы хотят по­ка­зать, что они выше тех яв­ле­ний, ко­то­рых на самом деле они бо­ят­ся. (17)В ос­но­ве любых жар­гон­ных, ци­нич­ных вы­ра­же­ний и ру­га­ни, без­услов­но, лежит сла­бость.

(18)По-на­сто­я­ще­му силь­ный и здо­ро­вый, урав­но­ве­шен­ный че­ло­век не будет без нужды го­во­рить гром­ко, не будет ру­гать­ся, упо­треб­ляя жар­гон­ные слова. (19)Ведь он уве­рен, что его слово и так ве­со­мо.

(20)Наш язык  — это важ­ней­шая часть на­ше­го об­ще­го по­ве­де­ния в жизни. (21)И по тому, как че­ло­век го­во­рит, мы сразу и легко можем су­дить о том, с кем мы имеем дело. (22)Можем опре­де­лить сте­пень ин­тел­ли­гент­но­сти че­ло­ве­ка, сте­пень его пси­хо­ло­ги­че­ской урав­но­ве­шен­но­сти, сте­пень его воз­мож­ной «за­ком­плек­со­ван­но­сти».

(По Д. С. Лихачёву)

(1)Как рас­це­ни­вать от­но­ше­ние к языку, на ко­то­ром мы го­во­рим? (2)Язык в боль­шей мере, чем одеж­да, сви­де­тель­ству­ет о вкусе че­ло­ве­ка, об от­но­ше­нии че­ло­ве­ка к миру, окру­жа­ю­ще­му его, к са­мо­му себе.

(3)Есть раз­но­го рода не­ряш­ли­во­сти в языке че­ло­ве­ка. (4)Если че­ло­век ро­дил­ся и живёт вдали от го­ро­да и го­во­рит на своём диа­лек­те? (5)В этом ни­ка­кой не­ряш­ли­во­сти не может быть. (6)Не знаю, как дру­гим, но мне эти мест­ные диа­лек­ты, если они стро­го вы­дер­жа­ны, нра­вят­ся, нра­вит­ся их на­пев­ность, нра­вят­ся мест­ные слова, мест­ные вы­ра­же­ния. (7)Диа­лек­ты часто бы­ва­ют не­ис­ся­ка­е­мым ис­точ­ни­ком обо­га­ще­ния рус­ско­го ли­те­ра­тур­но­го языка.

(8)Иное дело, если че­ло­век долго живёт в го­ро­де, знает нормы ли­те­ра­тур­но­го языка, а со­хра­ня­ет формы и слова своей де­рев­ни. (9)Это может быть по­то­му, что он счи­та­ет их кра­си­вы­ми и гор­дит­ся ими. (10)Это меня не сму­ща­ет. (11)Пусть он окает, со­хра­ня­ет свою при­выч­ную на­пев­ность. (12)В этом я вижу гор­дость своей ро­ди­ной  — своим селом. (13)Это не плохо, и че­ло­ве­ка это не уни­жа­ет.

(14)А вот бра­ви­ро­ва­ние гру­бо­стью в языке – рас­про­странённей­шее яв­ле­ние, и оно в ос­нов­ном сви­де­тель­ству­ет о пси­хо­ло­ги­че­ской не­за­щищённо­сти че­ло­ве­ка, о его сла­бо­сти, а вовсе не о силе. (15)Го­во­ря­щий стре­мит­ся гру­бой шут­кой, рез­ким вы­ра­же­ни­ем, иро­ни­ей, ци­нич­но­стью по­да­вить в себе чув­ство стра­ха, про­сто опа­се­ния. (16)Люди, го­во­ря­щие грубо, как бы хотят по­ка­зать, что они выше тех яв­ле­ний, ко­то­рых на самом деле они бо­ят­ся. (17)В ос­но­ве любых жар­гон­ных, ци­нич­ных вы­ра­же­ний и ру­га­ни, без­услов­но, лежит сла­бость.

(18)По-на­сто­я­ще­му силь­ный и здо­ро­вый, урав­но­ве­шен­ный че­ло­век не будет без нужды го­во­рить гром­ко, не будет ру­гать­ся, упо­треб­ляя жар­гон­ные слова. (19)Ведь он уве­рен, что его слово и так ве­со­мо.

(20)Наш язык  — это важ­ней­шая часть на­ше­го об­ще­го по­ве­де­ния в жизни. (21)И по тому, как че­ло­век го­во­рит, мы сразу и легко можем су­дить о том, с кем мы имеем дело. (22)Можем опре­де­лить сте­пень ин­тел­ли­гент­но­сти че­ло­ве­ка, сте­пень его пси­хо­ло­ги­че­ской урав­но­ве­шен­но­сти, сте­пень его воз­мож­ной «за­ком­плек­со­ван­но­сти».

(По Д. С. Лихачёву)

(1)Как рас­це­ни­вать от­но­ше­ние к языку, на ко­то­ром мы го­во­рим? (2)Язык в боль­шей мере, чем одеж­да, сви­де­тель­ству­ет о вкусе че­ло­ве­ка, об от­но­ше­нии че­ло­ве­ка к миру, окру­жа­ю­ще­му его, к са­мо­му себе.

(3)Есть раз­но­го рода не­ряш­ли­во­сти в языке че­ло­ве­ка. (4)Если че­ло­век ро­дил­ся и живёт вдали от го­ро­да и го­во­рит на своём диа­лек­те? (5)В этом ни­ка­кой не­ряш­ли­во­сти не может быть. (6)Не знаю, как дру­гим, но мне эти мест­ные диа­лек­ты, если они стро­го вы­дер­жа­ны, нра­вят­ся, нра­вит­ся их на­пев­ность, нра­вят­ся мест­ные слова, мест­ные вы­ра­же­ния. (7)Диа­лек­ты часто бы­ва­ют не­ис­ся­ка­е­мым ис­точ­ни­ком обо­га­ще­ния рус­ско­го ли­те­ра­тур­но­го языка.

(8)Иное дело, если че­ло­век долго живёт в го­ро­де, знает нормы ли­те­ра­тур­но­го языка, а со­хра­ня­ет формы и слова своей де­рев­ни. (9)Это может быть по­то­му, что он счи­та­ет их кра­си­вы­ми и гор­дит­ся ими. (10)Это меня не сму­ща­ет. (11)Пусть он окает, со­хра­ня­ет свою при­выч­ную на­пев­ность. (12)В этом я вижу гор­дость своей ро­ди­ной  — своим селом. (13)Это не плохо, и че­ло­ве­ка это не уни­жа­ет.

(14)А вот бра­ви­ро­ва­ние гру­бо­стью в языке – рас­про­странённей­шее яв­ле­ние, и оно в ос­нов­ном сви­де­тель­ству­ет о пси­хо­ло­ги­че­ской не­за­щищённо­сти че­ло­ве­ка, о его сла­бо­сти, а вовсе не о силе. (15)Го­во­ря­щий стре­мит­ся гру­бой шут­кой, рез­ким вы­ра­же­ни­ем, иро­ни­ей, ци­нич­но­стью по­да­вить в себе чув­ство стра­ха, про­сто опа­се­ния. (16)Люди, го­во­ря­щие грубо, как бы хотят по­ка­зать, что они выше тех яв­ле­ний, ко­то­рых на самом деле они бо­ят­ся. (17)В ос­но­ве любых жар­гон­ных, ци­нич­ных вы­ра­же­ний и ру­га­ни, без­услов­но, лежит сла­бость.

(18)По-на­сто­я­ще­му силь­ный и здо­ро­вый, урав­но­ве­шен­ный че­ло­век не будет без нужды го­во­рить гром­ко, не будет ру­гать­ся, упо­треб­ляя жар­гон­ные слова. (19)Ведь он уве­рен, что его слово и так ве­со­мо.

(20)Наш язык  — это важ­ней­шая часть на­ше­го об­ще­го по­ве­де­ния в жизни. (21)И по тому, как че­ло­век го­во­рит, мы сразу и легко можем су­дить о том, с кем мы имеем дело. (22)Можем опре­де­лить сте­пень ин­тел­ли­гент­но­сти че­ло­ве­ка, сте­пень его пси­хо­ло­ги­че­ской урав­но­ве­шен­но­сти, сте­пень его воз­мож­ной «за­ком­плек­со­ван­но­сти».

(По Д. С. Лихачёву)

(1)Как рас­це­ни­вать от­но­ше­ние к языку, на ко­то­ром мы го­во­рим? (2)Язык в боль­шей мере, чем одеж­да, сви­де­тель­ству­ет о вкусе че­ло­ве­ка, об от­но­ше­нии че­ло­ве­ка к миру, окру­жа­ю­ще­му его, к са­мо­му себе.

(3)Есть раз­но­го рода не­ряш­ли­во­сти в языке че­ло­ве­ка. (4)Если че­ло­век ро­дил­ся и живёт вдали от го­ро­да и го­во­рит на своём диа­лек­те? (5)В этом ни­ка­кой не­ряш­ли­во­сти не может быть. (6)Не знаю, как дру­гим, но мне эти мест­ные диа­лек­ты, если они стро­го вы­дер­жа­ны, нра­вят­ся, нра­вит­ся их на­пев­ность, нра­вят­ся мест­ные слова, мест­ные вы­ра­же­ния. (7)Диа­лек­ты часто бы­ва­ют не­ис­ся­ка­е­мым ис­точ­ни­ком обо­га­ще­ния рус­ско­го ли­те­ра­тур­но­го языка.

(8)Иное дело, если че­ло­век долго живёт в го­ро­де, знает нормы ли­те­ра­тур­но­го языка, а со­хра­ня­ет формы и слова своей де­рев­ни. (9)Это может быть по­то­му, что он счи­та­ет их кра­си­вы­ми и гор­дит­ся ими. (10)Это меня не сму­ща­ет. (11)Пусть он окает, со­хра­ня­ет свою при­выч­ную на­пев­ность. (12)В этом я вижу гор­дость своей ро­ди­ной  — своим селом. (13)Это не плохо, и че­ло­ве­ка это не уни­жа­ет.

(14)А вот бра­ви­ро­ва­ние гру­бо­стью в языке – рас­про­странённей­шее яв­ле­ние, и оно в ос­нов­ном сви­де­тель­ству­ет о пси­хо­ло­ги­че­ской не­за­щищённо­сти че­ло­ве­ка, о его сла­бо­сти, а вовсе не о силе. (15)Го­во­ря­щий стре­мит­ся гру­бой шут­кой, рез­ким вы­ра­же­ни­ем, иро­ни­ей, ци­нич­но­стью по­да­вить в себе чув­ство стра­ха, про­сто опа­се­ния. (16)Люди, го­во­ря­щие грубо, как бы хотят по­ка­зать, что они выше тех яв­ле­ний, ко­то­рых на самом деле они бо­ят­ся. (17)В ос­но­ве любых жар­гон­ных, ци­нич­ных вы­ра­же­ний и ру­га­ни, без­услов­но, лежит сла­бость.

(18)По-на­сто­я­ще­му силь­ный и здо­ро­вый, урав­но­ве­шен­ный че­ло­век не будет без нужды го­во­рить гром­ко, не будет ру­гать­ся, упо­треб­ляя жар­гон­ные слова. (19)Ведь он уве­рен, что его слово и так ве­со­мо.

(20)Наш язык  — это важ­ней­шая часть на­ше­го об­ще­го по­ве­де­ния в жизни. (21)И по тому, как че­ло­век го­во­рит, мы сразу и легко можем су­дить о том, с кем мы имеем дело. (22)Можем опре­де­лить сте­пень ин­тел­ли­гент­но­сти че­ло­ве­ка, сте­пень его пси­хо­ло­ги­че­ской урав­но­ве­шен­но­сти, сте­пень его воз­мож­ной «за­ком­плек­со­ван­но­сти».

(По Д. С. Лихачёву)